Лидия Гинзбург - Агентство Пинкертона [Сборник]
В. Р.».
— Мое время принадлежит государству! — сказал Балкелею Веллсу О’Нейл, сворачивая трубочкой губернаторский указ. — В часы, когда я не стреляю в людей по обязанности председателя Союза граждан, я делаю это в качестве капитана милиции штата. Прибавьте теперь ко всему долг начальника местных военных сил…
Агент № 5. Отчет.
г. Виктор, штат Колорадо. 8 августа 1905 г.
Дорогой сэр,
Федеральные войска отбыли 4 августа. Члены исполнительного бюро и другие деятельные участники местного отдела ЗФР удалены за пределы штата, частью военной комиссией по высылке, частью собственными силами Союза граждан. Прочие забастовщики, высланные из домов, принадлежащих компании, разбили сначала палатки на пустыре, называемом «старым полем». О’Нейл направил туда муниципальную комиссию, которая признала местность антисанитарной и постановила очистить ее в течение суток. Забастовщики перешли на землю итальянского фермера Нери, после чего компания немедленно предложила Нери пять тысяч долларов за его участок, оцениваемый в тысячу долларов.
По приезде в Виктор я сразу занялся делами «комитета вспомоществования забастовщикам». Стачечные пособия, удачно раздутые Крейном, оставалось одним ударом довести до голодного минимума. Ответственность нетрудно свалить на Хейвуда, который перед своим арестом действительно обратил внимание на непомерно высокие счета из Виктора.
В семь часов тридцать минут началось собрание, посвященное выплате пособий. Крейн не пришел, так как сильно простудился, принимая участие в известной вам ночной экспедиции Союза граждан. Я вел собрание как приезжий из центра. Для начала я, сославшись на Хейвуда, заявил, что женщины ничего не получат. Одна из них с бранью покинула зал и за ней еще семь работниц. Та же сцена повторилась с несколькими подростками. Одному рабочему было отказано в пособии на том основании, что он не посещал собраний. Он назвал выборных мошенниками и заявил, что знает еще четырнадцать человек, которые сегодня же станут на работу. Во время чтения новой урезанной сметы пособий Джо Ольден, по обыкновению пьяный, стал кричать, что Хейвуд всегда разыгрывал диктатора и что все «настоящие парни» вздохнут наконец свободно, когда Хейвуда повесят в Боизе или в каком-нибудь другом месте.
В этот момент очень кстати появился маленький Вонзен, агитатор из АФТ. «Всякому ясно, — заявил он, — что Западная федерация завлекла рудокопов в бездну погибели». Сюлливан крикнул ему, что погубила всех АФТ, сорвавшая всеобщую стачку, но большинство, кажется, было на стороне Вонзена.
Я уверен теперь в успехе, потому что после ареста лидеров и высылки наиболее стойких членов союза на местах остались запуганные люди или бездельники вроде Ольдена. Притом стачечный фонд федерации совершенно опустошен нашей политикой разорительных пособий; они держатся только отчислениями пятисот рудокопов из копи «Портланд». Там не бастуют, потому что владелец Варне не снижал заработной платы и обычно пользуется союзным трудом. Подробности может сообщить № 18, который работает у Барнса.
Стачка в округе Крипл-крик кончится, как только копь «Портланд» перестанет существовать по тем или иным причинам.
С совершенным почтением
№ 5.
Агент № 18. Отчет.
г. Крипл-крик, штат Колорадо. 8 августа 1905 г.
Дорогой сэр,
Я приехал в Крипл-крик, потому что клиенту Барнсу хотелось узнать, как здесь смотрят на дела копи «Портланд».
Двенадцатого с утра по городу разнеслись слухи о происшествии на станции «Индепенденс». Динамитная бомба взорвалась в то время, как группа несоюзных рудокопов собиралась занять поезд Флоренция* — Крипл-крик. Тринадцать человек убито, многие ранены.
Флоренция — маленький городок в штате Колорадо.
Я тотчас же отправился на вокзал Флоренция — Крипл-крик. Толпа, состоявшая главным образом из местных торговцев, несоюзных рабочих и скэбов, поджидала поезда с телами убитых. Убитые рудокопы разорваны на бесформенные куски. Секретарь Ассоциации владельцев Клеленд взобрался на вагонетку, чтобы говорить с толпой. Я полагая, что речь будет сначала о поимке преступников, но он закричал сразу: «Граждане Крипл-крика, уничтожил федерацию до самых ее корней!» В ответ неизвестные мне лица в толпе стали кричать: «Идем в Портланд и вытащим эту шайку! Союз — это как раз та падаль, с которой нужно поскорей развязаться!» После этого они быстро разгромили союзные лавки и помещение клуба, где, между прочим, на доске появилась надпись:
КАЖДОГО ЮНИОНИСТА
ОЖИДАЕТ ИЗГНАНИЕ ИЛИ СМЕРТЬ
Союз граждан.
Я ожидал, что копь «Портланд» тоже будет атакована и собственность пострадает, поэтому я поспешил переговорить о клиентом по телефону.
До самого вечера солдаты и вооруженные граждане занимались доставкой юнионистов и сочувствующих союзу в тюрьму, устроенную в танцевальном зале арсенала. Как только я там показался, меня пригласили в охрану и посоветовали убивать каждого члена союза, позволившего себе не согласиться со мной по какому-либо вопросу.
Вечером в военном клубе состоялось собрание собственников копей, управляющих и видных граждан. Там много говорилось о копи «Портланд» и о шерифе Робинзоне, который в присутствии репортеров сказал: «Странно все-таки, что ЗФР решилась скомпрометировать себя ради совершенно ненужного ей убийства нескольких рабочих, не состоящих в союзе». Робинзона привели в клуб. Когда он отказался сложить с себя обязанности шерифа, ему показали веревку. Охотники отправились расчищать для виселицы место, прилегающее к арсеналу. Шериф Робинзон подумал немного и подписал отставку. Его должность передана одному из хозяев копи Эль-Пазо.
Ночью я через каждые полтора или два часа звонил в «Колорадские источники» клиенту. В последний раз я позвонил в семь часов утра, уже после того, как здесь появился приказ Ч. О’Нейла, временного командующего военными силами графства, о немедленном закрытии копи «Портланд» — «последнего оплота динамитчиков, поджигателей и убийц». О’Нейл заявляет в приказе, что в числе других пунктов военного устава он намерен настаивать на пункте сорок пятом: «Всякий, кто помогает неприятелю деньгами, съестными припасами или одеждой, подвергается к смертной казни или другому наказанию, установленному военным судом».
Клиент Барнс в отчаянии. Он не ожидал, что заигрывание с союзными рабочими заведет его так далеко. Завтра отсюда отправляются в Индепенденс и Портланд за всеми агитаторами и членами союза.
С совершенным почтением № 18.
* * *В дрожащем и скудном свете вагона Крейн перечитывал инструкцию Мак-Парланда:
«…19.VIII с утра вы поступаете в распоряжение Кери (18. VIII он встретит вас в Боизе на вокзале)…» — Крейн пропустил несколько строк — «… после чего вручит вам документ такого значения, что его пересылка не может быть доверена почте…» Крейн сунул инструкцию в карман и еще раз вытащил из кармана письмо, которое оставила Молли.
«Жаль, что я вас не застала. Кроме вас нет никого. Мак-Парланд громко хвастает, что у него в руках поразительные новые доказательства. Хейвуда и других — надо предупредить. Восемнадцатого еду в Боиз. Машинист Крафт жил там два года в номерах у старухи Киннер. Ее сын Джордж Киннер — младший надзиратель в тюрьме. Киннер — не то добрый малый, не то продажный, — а вернее то и другое. Хейвуд у него в отделении. Крафт дал мне письмо. Если случится что-нибудь важное, я вызову вас.
М.»
— Какая путаница, — утомленно бормотал Крейн, и его голова качалась и подпрыгивала на деревянной обшивке. Поезд наполнил его тело движением, тряским и успокоительным, потому что оно не требовало усилий..
— Какая адская путаница… Молли… скорее всего, она тем же поездом…
Со ступеньки вагона Крейн увидел сразу серый перрон с беспокойной толпой приехавших и встречающих; вход в контору начальника станции, два продолговатых пакгауза; на запасных путях — разноцветные вагоны. С точностью, которую ценили в агентстве, Крейн отобрал взглядом то, что ему было нужно. Слева по краю перрона равнодушно прогуливался джентльмен в серой шляпе — Кэри! Справа из третьего от Крейна вагона третьего класса, озираясь, выходила Молли с маленьким примятым саквояжем в руке. Крейн сигнализировал влево: «Не подходите. Опасно!», свернул вправо и догнал Молли у выхода; улыбаясь, он взял из ее руки саквояж. Молли резко вздрогнула.
— Крейн? Вы? Почему?
Крейн разжал на мгновение руку с ее запиской, смятой и прилипшей к ладони. Он предъявил ей записку, как билет, дающий право занять соседнее место.
— Почему же? — повторила она.
— Потому что нехорошо, когда женщина борется, а мужчина…. смотрит со стороны.
